TRADUIT DU FRANCAIS : Une maison, des livres  Marina Gorboff, ex-libris-gorbof-une-maison-des-livres Paris 2015/03/28/ https://gorboffmemoires.wordpress.com/ 

ПЕРЕВОД С ФРАНЦУЗКОГО  

Из всех рассказов отца о детстве я всегда предпочитала тот, в котором все домашние – взрослые, прислуга и дети – должны были выносить на лужайку книги (около 20 000 !) из библиотеки его отца Николая Михайловича Горбова (1859-1921). В тени больших деревьев Петровского воздух и свет наконец доходили до широко раскрытых страниц, которые надо было очищать от пыли и проветривать, избегая солнца, насекомых и травинок…Зная привязанность моих бабушки и дедушки к своей библиотеке, я предполагаю, что, опасаясь грозы, они требовали вернуть книги в дом в тот же вечер. Представляю, как они отчитывали всю семью, как дети потихоньку заглядывали в иллюстрированные книги в попоисках «интересной» картинки, как прислуга нервничала от дополнительной работы, превращавшейся для всех участников в тяжелый физический труд, так как, по всей вероятности, несколько суток требовалось для выполнения этого задания, вызывающего ломоту во всем теле на следующий день. 

Эта боьшая «интеллектуальная» чистка, похожая на ту уборку дома, которая проводилась перед приходом весны и Пасхой, столь важной для православных, была своего рода праздником среди лета, и я понимаю, почему папа ее вспоминал. Мы жили тогда в маленькой однокомнатной квартире в Сюрене, пригороде Парижа. Большой дом, полный детей и книг, стал для меня воплощением счастья и потерянной России (пространство, братья, сестры, отсутствие материальных забот)… Неудивительно, что впоследствии стены моих квартир всегда были покрыты книгами.

Когда в 1918 году мой дедушка Николай Михайлович Горбов в спешке покидает Петровское, его библиотека насчитывает около 30 000 книг (числа варьируются от простых до трехзначных), размещенных в Москве и в самом Петровском; это книги по педагогике, литературе, религии, включая многочисленные редкие издания (книги XVII века) и подлинники. Сам Николай Михайлович унаследовал любовь к книгам от своего отца Михаила Акимовича, который во время помолвки своего сына с Софьей Николаевной Масловой (1863-1949) подарил молодой девушке редкое издание Гете, как обычно дарят драгоценность… Она именно так и восприняла этот дар, зная, что любовь к книгам поможет ей войти в мир этих богатых московских купцов, частью которого она готовится стать.

Оставшиеся книги библиотеки Николая Михайловича Горбова на сегодняшний день распределены между различными русскими библиотеками (Тула, Мценск, Орел, Москва). С начала девяностых годов (а возможно, и раньше, ведь этот очерк не является результатом исторического исследования) библиотеки и местные газеты начинают печатать статьи о «сокровищах Горбовых»: об этом свидетельствует статья, имеющаяся в моем распоряжении.

Но вернемся в Париж. Время от времени мы получали из Америки письма от друзей-эмигрантов, сообщающие нам о продаже какой-либо книги из библиотеки Горбова, которую они узнавали по его экслибрису; как бы мы ни желали ее приобрести, цена всегда оставалась недоступной. Экслибрис Николая Михайловича Горбова, тот же, который был у его отца, Михаила Акимовича, в пятидесятые годы почти торжественно вручила мне мама. Будучи одновременно подписью и знаком собственности, поставленным на форзаце книги, экслибрис отражает вкусы своего обладателя. Тот, который дала мне мама, представляет собой каучуковую печать размером 4 × 3 см – бледное отражение подлинного экслибриса на красивой бумаге, о котором у меня осталось смутное воспоминание (приблизительно 10 × 15 см).

Для копирования экслибриса нужен оригинал, а он исчез, и я была бы признательна любому читателю, который мог бы прислать мне копию, и тому, кто мог бы мне сообщить происхождение молодого римлянина в тоге, чье изображение я с гордостью прикладывала к книгам «Зеленой библиотеки», столь любимой французскими детьми.

Николай Михайлович Горбов хотел, чтобы его экслибрис был составлен из латинских букв, а не из кириллицы – влияние Запада -, и чтобы его фамилия отображалась на письме с одной буквой «ф» («f»). Это «горбовское» кокетство всегда вызывало у меня недоумение: думаю, в знак преданности памяти своего мужа в 1923 и 1933 годах моя бабушка подписывает завещание и различные административные документы еще с одной буквой «ф». В пятидесятые годы мой дядя Яша таким же образом подписывает свои произведения. Однако в 1930 году, когда мой отец получает французское гражданство, его фамилия пишется с двумя «ф» («ff»), которые мы c тех пор используем в семье. Это восприятие другими Горбовыми, по всей вероятности, отражает вовлечение в страну, где им пришлось жить, или, проще говоря, их принадлежность к знаменитым русским – Мария Башкирцева, (Bachkirtseff), князь Юсупов (Youssoupoff) и т. д. – так же, как к тем эмигрантам 1920 года, которых, начиная от Михаила Строгова (Michel Strogoff), французы автоматически ассоциируют с двойной «ф» («ff»).

Мне остается упомянуть об одной книге моего дедушки: монографии Донателло, написанной им в 1912 году. Я взяла ее в комнате тети Сони после ее смерти. Надпись на ней является обращением автора к его римским друзьям, семье Иаккарино: они, наверно, дали ей эту книгу, когда она оказалась во Франции. На книге нет экслибриса. Добавлю, что в 1898 году, через четыре года после смерти своего отца, Николай Михайлович Горбов издал перевод «Божественной комедии» Михаила Акимовича с фотографией автора.

Перевод явно был одним из любимых способов времяпрепровождения Горбовых: Николай Михайлович Горбов перевел «Перекроенного портного» (1831) Томаса Карлейла (1795–1881), произведение, не поддающееся классификации, высоко оцененное Борхесом: «Нет для меня более смелой и вулканической книги, более пропитанной отчаянием, чем “Перекроенный портной”». Папа вспоминал, как его отец говорил после чтения Карлейла: «Я провел несколько часов с в высшей степени умным человеком». Образование детей Михаила Акимовича заключалось в путешествиях, воспитателях, в чьи обязанности входило обучение языкам, а также в длительном пребывании в Германии (для языкового образования – вспомним, что Гете был любимым писателем Николая Михайловича Горбова, – но также и для обучения философии) и в Италии (для ознакомления с искусством). Все это сделало из них тех европейцев, которых описывает Стефан Цвейг в произведении «Вчерашний мир: воспоминания европейца». Они были из того же теста, что и первооткрыватель Трои Шлиман (1822–1890). Этот мелкий торговец сельдью стал богатым коммерсантом, затем доктором археологических наук: он вел дневник на языке той страны, где жил. Жажда знаний этих людей проистекала частично от скромности их происхождения; как многие самоучки, они не только ничего не боялись, но и любили делиться своими знаниями.

Судьба столь любимой фамильной библиотеки долгое время оставалась нам неизвестной. Горбовы предполагали, что она была разворована и разбросана по всему свету. Читатель, возможно, помнит рассказ об участи Петровского, написанный двадцатилетней девушкой Марией Бари,  младшей из детей Горбова:

«…Мой отец проявлял большой интерес к народному образованию. После окончания университета он жил какое-то время в деревне, чтобы лучше узнать потребности простого народа. Этот образованный человек за годы собрал замечательную библиотеку, насчитывавшую более 9 000 произведений, более половины из которых составляли подлинники очень редких изданий… Горбовы большую часть времени жили в семейной усадьбе. Они проводили зиму в Москве и увозили с собой большую часть книг. Несмотря на то что прислуги на месте было достаточно, отец раздавал конкретные поручения каждому из детей. Он считал, что для того, чтобы по-настоящему любить свой дом, они должны им заниматься .
…Крестьяне разбили зеркала и все водопроводные трубы. Они взяли все прекрасные ценные книги, вырвали страницы, бросили их в кучу и подожгли. Мама просила их не уничтожать книги: она просила забрать их с собой, если они хотят, но не сжигать, так как книги – это самое важное в мире, их нужно сохранить, книги – это знание и власть. Но они продолжали уничтожать их.
Мой отец был настолько болен, что не мог ходить. Из дома его выносили двое немецких военнопленных, работающих на ферме. Перед отъездом семьи пришли несколько мятежников и выразили сожаление о содеянном. Они сказали: “Мы поступили плохо, особенно с книгами. Вы всегда были добры к нам, мы сожалеем о том, что сделали”. Но было уже слишком поздно».

Нужно было дождаться девяностых годов и вспышки интереса властей к русскому достоянию, чтобы узнать наконец судьбу библиотеки Николая Михайловича Горбова. Различные источники описывают, как удалось спасти большую часть его книг, войдя в контакт с упомянутым Панюшкиным, комиссаром ВЦИКа. «…Их сопровождал отряд прибалтийских моряков под командованием Анатолия Железникова, сеявший страх во всей округе. С помощью этих моряков оставшаяся часть библиотеки была переправлена на лодке в Мценск, затем поездом в Тулу…», – читаем мы в записях хранителя библиотеки этого города, который располагает фондом Горбовых, и в частности «дневником» моего дедушки, к которому по необъяснимым причинам я не могу получить доступ…
Друг Сергея Николаевича Маслова, Теодор фон Шлиппе (1873–1951), вспоминает свой визит в Петровское в 1918 году: «…Прекрасное имение, с очень красивым домом и богатой библиотекой… Имение не было разрушено, но когда мы там были, то видели, как увозили книги на телеге, чтобы переправить их в соседний город… Ценные издания бросали вперемешку, как картошку, без всякой осторожности. По дороге мы собрали кучу книг в ценных переплетах».
Как бы то ни было, судя по русским сайтам, многие книги и документы семьи Горбовых на сегодняшний день находятся в сохранности.

Но от Петровского ничего не осталось, как сообщила мне моя двоюродная сестра Мария Литвяк в 1995 году после поездки в Россию. Единственное описание дома, о котором я знаю, можно найти в записях Марии Бари: «…Имение было построено из дубового дерева, выкрашено в белый цвет и состояло из 27 комнат. По другую сторону дороги был дом, где жила моя бабушка».

Книги и народное образование были основными пристрастиями Николая Михайловича Горбова. Он был автором многих учебников, одним из которых является «История России, 1883», насчитывающий 19 переизданий. Из воспоминаний Софьи Николаевны Горбовой можно понять, насколько разочаровал молодой Николай отца своим желанием стать простым учителем в российской глубинке, затем устроиться жить в деревне с целью создать школу для крестьянских детей. Он открыл первую школу в cеле Елизаветинка, около Горького, но был вынужден покинуть ее по медицинским причинам.

Став отцом семейства, Николай Михайлович Горбов продолжает дело, которым так дорожит. Он приобретает имение Петровское примерно в 1892 году (до 1898 года, поскольку его друг Жюль Легра упоминает о написанной им книге в Петровском) и строит там школу, вмещающую сорок учеников. Образование бесплатное – символическую плату в виде одного обола (3 рубля в год за ребенка, один рубль за размещение в дортуаре), которую должны вносить крестьяне, Николай Михайлович Горбов брал на себя. Математика и естественные науки пользуются особым почетом; лучшие ученики имеют доступ к книгам его библиотеки. Некоторых учителей отправляют на стажировку в Швейцарию, Германию и Италию.
Школа работает до 1918 года, и в шестидесятые годы ее выпускник становится министром народного образования СССР. Софья Николаевна также ведет активную деятельность: открывает диспансер, роддом и другие благотворительные учреждения. Накануне революции политические деятели и меценаты борются за право обучать народ. Граф Лев Николаевич Толстой также поддается этому пристрастию; он открывает деревенскую школу, где, по собственным словам, он сам преподает «с увлечением». Усадьба в Ясной Поляне располагалась по соседству от имения «цивилизованного купца» Горбова. Соседи раз или два навещали друг друга. Папа вспоминал о чаепитии с Толстым: рядом c ним сидел секретарь и тайком записывал каждое слово графа-крестьянина. По всей вероятности, они говорили о народном образовании. Толстой думал, что обучение крестьянских сыновей не должно быть чересчур сложным и что прежде всего их надо учить читать, писать и считать. Будущее показало, что они сумели пойти намного дальше.

                                                                         Марина Горбова, Париж, февраль 2015

 Перевод с франц. М. В. Волковой

Опубликовано: Тульский краеведческий альманах. – Тула, 2017. – Вып. 14. – С. 58-62.     http://tulalmanac.blogspot.ru/

Marina Gorboff, « Экслибрис «Gorbof»: дом и книги » Париж, 27/08/ 2017 https://gorboffmemoires.wordpress.com

 Gorboff M.– Погром в Центральной России. С.Н. Горбова. Ялта,1919; https://gorboffmemoires.wordpress.com/2015/09/09/       

gorboff.marina@gmail.com

  Après ma disparition, ce blog sera numérisé et accessible sur le site de la bibliothèque municipale de Dijon, dans le cadre d’un fonds Gorboff: